ЗИНОВЬЕВНА

Это незатейливая быль о женщине, удивительная красота и чистота души которой открылись в её глубокой православной вере.

Простая и доброжелательная в общении, исполнительная и добросовестная, избегающая участия в посиделках после работы и никогда никому ничего не рассказывающая о себе и своей семье – Зиновьевна.

Меня назначили на должность в молодые годы. Старалась не ныть, но было непросто. В одну из трудных минут, далеко за границей рабочего времени, со свежими булочками собственного приготовления в дверях моего кабинета появилась Зиновьевна. 

Ни слова не сказала, но заварила чаёк, поставила булочки на стол и… села

напротив, записывать мне на листочке три основные молитвы: «Иисусову», «Отче наш» и «Символ веры». Встала, подала молитвы, велела прочесть по три раза каждую. На мой недоумённый взгляд ответила: «Булочки мои съела? Вот этим и расплатишься». И ушла. 

Молитвы я вначале отложила – некогда. Но вот всё – не идёт работа! Взяла читать молитвы да заплакала. А я-то ведь думала, что плакать разучилась: всё жила в защитной «стойке». Утром мои беды, все до одной, исчезли, а ведь было их на тот момент преизрядно.

Я ходила с улыбкой на лице. Больше я её не теряла и с молитвочками уже не расставалась. Надо же, а ведь и крестик носила, и по праздникам в церкви свечки ставила, но вот как-то не проникало в моё сердце что-то самое важное вплоть до того вразумления Зиновьевны, за булочки.

Позже узнала, что муж её был офицер, кажется, полковник. Сына направили в Афганистан. Кое-кто из коллег перешёптывался и возмущался: как же так, отец не отстоял сына, не защитил от смертельной опасности. Потом от сына не стало приходить сообщений. Никаких. Зиновьевна надела тёмную одежду и стала ещё молчаливее, чем обычно.

А однажды, это, кажется, было в пасхальные дни, после работы в дверях моего кабинета возникла она – розовощёкая красавица с горящими от счастья тёмно-карими глазами. На тарелочке, разумеется, свежие булочки:

– Счастье у меня! Под утро вижу сон. Звонок в дверь. Открываю. Стоит красавец-сын в великолепном воинском облачении, голубой берет на самые брови. И глаза шалуна и задиры, как всегда. Я ему говорю: «Что же ты, сынок, и телеграмму не дал, встретили бы. А он: «Хотел сюрпризом!»».

Она покачнулась, я обняла за плечи. Присели рядышком, обнялись, заплакали. А Зиновьевна продолжает:

– Проснулась, умылась, оделась, как на работу. Мужу завтрак подала, а сама не ем, чего-то вроде боюсь. Про сон рассказала. Муж пояснил сон тем, что это мысли в моей голове только лишь о нём, о сыне. И тут звонок в дверь. Хорошо, что Господь мне всё это во сне «отрепетировал», так-то я бы и померла от радости.

Вернулся сынок, расцвела Зиновьевна. Красивая она женщина. Только в густых, вьющихся, тёмных волосах пробежали раньше времени благородные сединки, которым вообще-то по красоте равных нет. 

Какие же красивые они, верующие люди, и как же любит их Господь! Нравится мне их жизненный принцип: «Делай, что дОлжно, и да будет на всё воля Божия». И я так же жить хочу. И стараюсь. Слава Богу за всё!

Ирина Лисицына,
специально для «Доброго слова», город Смоленск (Россия)